Каждое утро к подъезду одного из московских домов, опираясь на палочку
приходит пожилая женщина. Мария Федоровна. Она садится на стульчик, и
начинается ее работа. Работа, за которую она не получает ни копейки
денег. Первой вышла из подъезда полная краснощекая Елена Михайловна.
Она — повар в детском саду, ей надо рано. Волосы у Елены Михайловны
гладко зачесаны, платье в крупных цветах, добродушие — через край. — Кашеварка моя, птичка ранняя, — расплылась в улыбке Мария Федоровна , — зуб — то твой как – все терзает?
—
Федоровна, да ведь я его вчера вырвала! Отпросилась пораньше у
заведующей. Веришь, как на свет народилась! Первую ночь спала как
убитая. Если бы не ты…
— Уж и потрепал он тебя. Ты даже с лица спала. А сейчас смотрю — моя Лена как маков цвет. А платье… Новое или из сундуков? — Из сундуков, — весело отозвалась соседка, — если бы не ты… — Вот заладила, я тебе что ли зуб рвала? —
Да ты меня как малого ребенка уговаривала. Я как в кресло села, сразу
твой наказ вспомнила, Чтобы я все время повторяла: «Бог терпел и нам
велел». Врач за щипцы, а я про себя: «Бог терпел и нам велел. Помоги,
Господи!» И ни капельки не больно было. Ты все, ты… — Не я — Бог! Ты же у Него помощи просила! И всегда проси, не только насчет зубов. — Побегу я, Федоровна! —
Ступай с Богом! Ангела тебе в дорогу! Пусть поможет тебе Господь в
трудах твоих, и чтобы каша не подгорела, и чтобы дети ее всю подъели,
носики свои капризные не воротили. Иди, иди … Только проводила, вышла
Оксана. Справненькая, чистенькая, подтянутая. Стюардесса. Вот и сейчас с
большой дорожной сумкой. Смотрит на часы. — Доброе утро, Мария Федоровна! Костик не подъезжал? Костик — Оксанин поклонник. С машиной. — Не видать … — Ведь договаривались! Всегда он так, — Оксана принялась нервно щелкать
кнопками мобильника. Губы сжаты. Глаза зло сощурены. — Ты где? Как не
сможешь?! А предупредить мог? Не надо мне ничего объяснять. Не надо!
Можешь считать, что наш разговор последний. На Оксане не было лица. — Теперь опоздаю из-за этого.. козла. Костик подводил Оксану часто. Мария Федоровна насмотрелась. Но если он приезжал раньше, то звонил и тоже, как Оксана, ругался. — Сколько я буду ждать! У меня что, других дел нет, кроме как под твоим окном маячить? Странные
отношения. Все на попреках, на выяснениях — кто кому больше должен. И
как прилипли друг к другу. Ну и разбежались бы. Не разбегаются. Мария
Федоровна не на шутку испугалась. Оксана — сплошная злость, а ей сейчас
… в небо. А не дай Бог, что случится? И она в такой вот злобе и на
Божий суд! Да и так, разве можно в ропоте — то? Сколько пассажиров и
каждому улыбнуться надо, угодить. А она — комок нервов, вот беда — то.
Надо что — то делать… — Оксаночка, деточка, успеешь. Вы молодые, в
Бога не верите, а ведь если нам с тобой сейчас помолиться, помощь — то
сама подоспеет. Только молиться надо с мирным сердцем, а ты вот — вот
закипишь. — Да он мне, Мария Федоровна, все нервы истрепал. — А ты все равно с ним поласковей. Так бывает — встретились двое, а толку нет . Чужие и все тут. Ну и зачем друг друга мучить? — Опаздываю… — Будешь молиться? — Давайте попробуем, — Оксана иронично улыбнулась. — А злоба при тебе? — Да нет уже, вы все правильно сказали. — Повторяй! Господи, помоги мне не опоздать на самолет и прости меня, что злюсь на хорошего человека… — Марья Федоровна! Нашли хорошего. — Не рассуждай! Опоздаешь! — Господи, помоги мне …- Оксана, будто делая одолжение, повторяла. А при словах — злюсь на хорошего человека» рассмеялась. — Что еще за смешки? — прикрикнула Мария Федоровна, — Давай сначала!
Едва
успела Оксана закончить, из дома напротив вышел седой полный мужчина и
направился вразвалочку к машине, которая стояла совсем недалеко от
рабочего места Марии Федоровны. Она аж засветилась от счастья. Мужчина
всегда здоровался с ней, а она всегда его благословляла: «Ангела в
дорогу! Поезжайте с Богом!».
Вот и сейчас. Мужчина одной рукой шарил по карману, искал ключи, другой махнул Марии Федоровне.
— Милок! — взмолилась она. — Помоги, человек в аэропорт опаздывает.
Мужчина замялся.
— Господь тебе утешение пошлет за доброе дело! Мужчина размяк. — Да можно, в принципе, и подбросить…
Оксана, сама любовь, смотрела на Марию Федоровну с восхищением:
— Ну вы даете… —
Ты ерунду — то не пори. Тебе помощь послал Господь. Потому что —
помолилась! И запомни, там (она ткнула пальцев вверх) плохое настроение
попридержи. Люди не виноваты, что ты в себе разобраться не можешь.
Это она нарочно так строго. Пусть подумает, полезно. И тут же громко, торжественно, радостно:
—
Ангела вам в дорогу! Поезжайте с Богом! Да благословит Господь труды
ваши и на земле, и в воздухе. Успеешь, Оксаночка, не волнуйся. Уехали.
И тут же Мария Федоровна едва успела перекрестить их вслед, хлопнула
дверь и из подъезда вышла высокая худая женщина. В руках — яркий
целлофановый пакет.
— Ну, заговорщица, здравствуй, — опередила она с приветствием Марию Федоровну, — признавайся, твоих рук дело?
—
Какое еще дело, Оля? — Мария Федоровна попробовала изобразить
удивление. Получилось плохо. Проболтался Васька. А ведь обещал: «Я, баб
Маш, кремень, не бойся».
Васька курил. Втихаря от матери. Первое,
что он делал, выходя из подъезда, жадно затягивался. Хорошо знала Мария
Федоровна, что увещевать его безполезно. И она пошла другим путем.
— Вась, мама у тебя не заболела ли? Что — то она последнее время мне не нравится, бледная… — Ругаться меньше надо, совсем замучила. — Все ругаются. У тебя дети будут, тоже станешь ругаться.
Васька стоял перед Марией Федоровной с сигаретой. И ждал.
Сейчас начнет… А та, ну сама невинность:
— И чем она тебя кормит, не пойму, растешь как на дрожжах. Тебе сколько сейчас? — Пятнадцать. — буркнул Васька, но сигарету затушил. Сейчас начнет… — Пятнадцать?! А я думала — к двадцати подбираешься. Уж больно самостоятельный. Ну, сейчас точно начнет. А она: — Иди с Богом! Хорошего тебе дня! Пусть будет твой день сегодня не зря прожит!
На следующее утро Васька к Марии Федоровне с обидой:
— Баб Маш, это вы сказали маме, что я курю? — А ты разве куришь?- всплеснула руками. — А то не видели,- буркнул Васька. —
Видела. Думала, так, попробовать решил, охоту сбить. Ты ведь
самостоятельный, на детские забавы время не тратишь. Но маме я ничего не
говорила. Она и без меня знает. Вижу, как мучается. С лица спала. Одной
сына поднимать легко ли.
— Баб Маш, — Васька преданно посмотрел в
глаза Марии Федоровне, — ну что она меня все учит? Вот вы говорите —
самостоятельный, а она — самый никудышный. — Надо что-то делать. — серьезно и задумчиво произнесла она. — Что?- напрягся Васька. — Что-нибудь такое, чтобы она убедилась: и правда самостоятельный. Так… Когда у нее день рождения? — Через два месяца… Сорок стукнет. — Подарок придумал? — Откуда у меня деньги? — Пока не про деньги речь. Скажи, о чем мама мечтает? — О мясорубке электрической. Но она знаете сколько… — Решено. Покупаем мясорубку. — Баб Маш, вы что? На какие шиши? —
Слушай меня, самостоятельный, внимательно. Давай так. Ты каждый день
будешь мне выплачивать стоимость пачки сигарет. Ведь мама тебе деньги на
обеды дает? Сколько не хватит — добавлю. И купим мы с тобой самую, как
вы говорите, крутую мясорубку. — Обалдеет…
— Ну и как она после этого скажет, что ты никудышный?
Все
прошло блестяще. Васька потел, но копил. Мария Федоровна добавила из
«похоронных». Мясорубка до юбилея хранилась у нее. А вчера важный,
самостоятельный Василий, строгий и неулыбчивый, унес коробку с
мясорубкой — вручать. И — проболтался, самостоятельный…
А Ольга сияет. Давно такой не была. Даже голос помолодел. Прямо колокольчик.
— Уж как и благодарить не знаю, тетя Маша. Я вам тут конфеток, к чаю.
Отказывалась,
руками махала, но пришлось взять. В пакете, кроме коробки конфет,
оказалась еще баночка кофе, пачка чая, зефир, два лимона.
Ольге очень хотелось поговорить с Марией Федоровной по душам, но торопилась на работу.
— Приходите к нам вечерком. Я котлет на новой мясорубке накручу, посидим …
— Ой, некогда. Оль, видишь, как белка в колесе кручусь.
— Сердце у вас, тетя Маша, большое. Кажется, ничего у вас внутри нет кроме сердца. Во всю грудь — одно сердце.
— Печень еще есть, — буркнула шутливо. — и поджелудочная. Заболит — мало не покажется. Она
очень смущалась, когда ее хвалили. Вот уже несколько лет, как
обезножела, она добиралась сюда каждое утро, хоть часы по ней проверяй, в
семь утра, садилась в своем закутке на колченогий стул, на газетку и —
наступал у нее очередной рабочий день. Она желала людям добра,
благословляла, крестила вслед. И очень радовалась. Ее работа была для
нее утешением. Ведь мало кого благословляли в дорогу перед учебой,
работой, перед долгой отлучкой из дома. И она делала это вместо
замотанных жизнью матерей, вместо ни во что не верящих отцов, вместо
уставших от болезней и безденежья стариков. Не в пику им, упаси Боже, а
вместо них, просто потому, что хорошо понимала цену такого
благословения. Нельзя без него — из дома. Нельзя без него — в жизнь.
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
