В середине 1960-х годов в Ленинграде в районе Парголово сносили деревянные дома, освобождали место для нового жилого строительства.
В середине 1960-х годов в Ленинграде в районе Парголово сносили деревянные дома, освобождали место для нового жилого строительства. Во дворе расселённого дома рабочие обнаружили удивительный объект - могилку, над которой возвышался обелиск с прикреплённой фотографией. С фотографии смотрел пёс с большими умными глазами - помесь "двортерьера" с гончей. Подпись гласила: "Дорогому другу Трезору (1939 - 1945 гг.) от спасённых им хозяев". Было понятно, что памятник как-то связан с событиями блокады, и сносить его не стали, а через паспортный стол начали искать бывших жильцов дома.
Через неделю в тот двор пришёл седой мужчина и бережно снял фотографию собаки с обелиска. Сказал обступившим его строителям:
- Это наш Трезорка! Он спас нас и наших детей от голода. Я его фотографию повешу в новой квартире.
Мужчина рассказал удивительную историю.
Осенью 1941 года окраины северных районов города сравнительно мало страдали от обстрелов и бомбёжек, основные удары немцев приходились на центральную часть Ленинграда. Но голод пришёл и сюда, в том числе и в деревянный дом на четыре семьи, в каждой из которых были дети.
Общим любимцем двора был Трезорка - игривый и смышлёный пёс. Но в одно октябрьское утро в собачью миску, кроме воды, налить было нечего. Пёс постоял, видно, подумал. И исчез. Жители вздохнули с облегчением - не нужно смотреть в голодные собачьи глаза. Но Трезорка не пропал без вести. К обеду он вернулся домой, неся в зубах пойманного зайца. Его хватило на обед для всех четырёх семей. Требуху, лапы и голову отдали главному добытчику...
С тех пор Трезорка начал приносить зайцев почти ежедневно. Пригородные поля опустевших совхозов были заполнены неубранным урожаем - в сентябре к городу подступил фронт. Капуста, морковка, картофель, свёкла остались в грядах. Зайцам раздолье. Их расплодилось очень много.
В семьях двора регулярно варили бульоны из зайчатины. Женщины научились шить из шкурок тёплые зимние варежки, меняли их на табак у некурящих, а табак обменивали на еду.
Охотничьи походы Трезора подсказали ещё один спасительный маршрут: дети с саночками ходили на засыпанные снегом поля и выкапывали картофель, капусту, свёклу. Пусть подмороженные, но продукты.
Во время блокады в этом доме никто не умер. В новогодний вечер 31 декабря детям даже установили ёлку, и на ветках вместе с игрушками висели настоящие шоколадные конфеты, которые выменяли у армейских тыловиков на пойманного Трезором зайца.
Так и пережили блокаду. Уже после Победы, в июне 1945 года Трезор, как обычно, с утра отправился на охоту. А через час пришёл во двор, оставляя за собой кровавый след. Он подорвался на мине. Умный пёс, видимо, что-то почуял, успел отскочить, поэтому не погиб сразу. Умер уже в родном дворе.
Жители дома плакали над ним, как над ушедшим из жизни близким человеком. Похоронили его во дворе, поставили памятник. А когда переезжали в новое жильё - в суматохе забыли о нём.
Тот мужчина попросил строителей:
- Если сможете, не застраивайте могилу Трезора. Посадите на этом месте ель. Пусть у ребятишек-новосёлов зимой будет ёлка. Как тогда, 31 декабря 1941 года. В память о Трезорке.
Жители высотной новостройки уже привыкли, что возле одного из подъездов растёт большая красивая ель. И не многие знают, что она посажена в память о блокадной собаке. Спасшей от голода шестнадцать ленинградцев.
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
Довольно странная история.. Один дом, значит, жировал по блокадным меркам: зайчатина, овощи, тёплые шкурки.. А все остальные жители голодали и замерзали.. Это как так? Каждый сам за себя?.. Что то тут не так..
В середине 1960-х годов в Ленинграде в районе Парголово сносили деревянные дома, освобождали место для нового жилого строительства Чё за бред, там ещё в начале 2000-х деревянные бараки стояли и высотки появились только недавно. Да и в блокаду сожрали бы Трезорку в первую же неделю, к сожалению. Тем более, что Парголово в те годы было глухой деревней, но не окраиной северных районов города , потому рабочих и иждивенческих карточек у них не было.
Сразу после войны моя будущая тёща жила в селе. А войну "благополучно пережила" в одном из детских концлагерей. Однажды я обратил внимание на наколотый номер на внутренней стороне её запястья, чем очень смутил её.
Так вот, она рассказывала, что их соседи кроликов держали. Но те не особенно любили жить в клетках и нарыли нор под бугром. Соседи отлавливали их вечерами, когда те тусовались перед своими норами.
И вот что интересно, ни с кем из соседей крольчатиной они не делились, сами шили шубки из шкуров своим детям. И всё это воспринималось как само-собой разумеющееся.
А ещё в нашем дворе (пять двухэтажек) был дворовой пёс. Здоровый кобель- овчарка. Амуром звали, хозяевами его считались Судаковы. Дядя Паша, бывший танкист, и его дети кормили его.
Так вот любил он присутствовать на посиделках мужиков, в большинстве фронтовиков, когда они играли в круглой беседке в домино и выпивали попутно.
Иногда в разговорах случались меж ними какие-то разборки с громкими выражениями. Вот этого то и не любил Амур. Мгновенно он как бывалый диверсант возникал ниоткуда, вспрыгивал передними лапами на стол и громким рыком, оскаливая нешутошные клыки, успокаивал крикунов.
И ведь никто! Ну ни одна душа не возмущались присутствием собаки. Да и наши родители не имели ничего против наших игр с Амуром.
Это я комментов в источнике начитался. Там некая Ксения Александровна изжогу наводит по поводу собак.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]