15 ноября 1988 года многоразовый космический корабль «Буран» совершил свой первый и единственный полёт / «Буран» моей жизни
15 ноября 1988 года многоразовый космический корабль «Буран» совершил свой первый и единственный полёт. Когда развалился Советский Союз, «Буран» умер. Вместе со своим государством – тогда одним из самых мощных в мире. Он стал символичной космической жертвой падения государства–колосса
Многоразовый космический корабль «Буран» – одна из самых пафосных и трагических страниц советской космонавтики. Это был дерзкий и смелый вызов космосу, всему человечеству, Вселенной, здравому смыслу. Человек собрался совершить немыслимое – слетать на орбиту, которую раньше могли достигнуть только огромные железные титаны, накачанные керосином и водородом, а потом вернуться обратно. Как в соседний райцентр съездить – на рейсовом ПАЗике.
Мало того. По замыслу создателей, металлическая птичка должна была с помощью корабля выйти в открытый космос, сделать круг вокруг земли, выполнить поставленные задачи и послушно вернуться к месту старта. Так почтовый голубь, выпущенный на свободу вдали от дома, возвращается в родную голубятню. Тогда это казалось фантастикой. И тем не менее это произошло.
А потом развалился Советский Союз. И «Буран» умер. Вместе со своим государством – тогда одним из самых мощных в мире. Он стал символичной космической жертвой падения государства–колосса. Десятки тысяч людей, вся жизнь которых была посвящена покорению тайн мироздания Вселенной – все те, кто был окрылен небесной мечтой и принял самое и деятельное участие в создании уникума, распрощались с этой мечтой. Россия уходила из космоса, и космос уходил из их жизни. Как потом выяснилось, чтобы потом вернуться.
Одним из тех, кто знал птичку «от киля до клотика», от шасси от до последнего ланжерона, был Владимир Алексеевич Ильенков. Всю свою жизнь он проработал в «святая святых» ракетно-космического комплекса научно-производственного объединения «Энергия» – на знаменитом КИСе – контрольно-испытательном стенде. Здесь располагаются все тренажеры, на которых просматривают, прозванивают, прослушивают до последней заклепки все то, что должно уйти в открытый космос. Про этот стенд на «Энергии» говорят так: «Полет в космос начинается с КИСа». Здесь Владимир Алексеевич тестировал и «космическую птичку», которая влетела в его судьбу и стала одной из самых ярких воспоминаний его жизни.
От корабля до «птички»
Владимир Ильенков – потомственный трудяга космоса. Отец с матерью познакомились во время войны в авиаремонтных мастерских, эвакуированных из Смоленска. Отец отвечал за пищевое обеспечение мастерских, мама собирала авиационные двигатели. А потом сюда пришли их сыновья и внуки.
Владимир закончил в Щелково класс с математическим уклоном, и хотел поступать в Московский авиационно-технологический. Но узнал, что в заводе-втузе от МЭИ, расположенном во Фрязино, вступительные экзамены проходят раньше – в июле. Четыре выпускника класса, включая Ильенкова, решили поступать в этот втуз. Поступили все четверо. И Владимир с головой погрузился в мир технической химии, вакуумной металлургии, механообработка стекла и керамики и приборов СВЧ. Чисто советское изобретение – завод-втуз обеспечивал теснейшую связь студента с производством. Студент Ильенков уже с четвертого курса знал тему своего диплома. И диплом его, по оценкам преподавателей, «вполне себе тянул на кандидатскую».
А в двадцать пять лет его забрали в армии – на год. Служить пришлось на Байконуре, на станции Тюра-Там – причем на той самой 110-ой площадке, откуда потом уходил в космос «Буран». Уже тогда Владимира потрясла стометровая «царь-ракета» – так называемое изделие Н-1. А подземные бункеры под ней уходили вниз на глубину шестиэтажного дома.
После армии вчерашнему старшине роты Ильенкову вполне можно было заняться научной деятельностью. Тем более что кандидатский минимум он фактически сдал. Но научная деятельность его не влекла. Хотелось живой практической работы. И после многочисленных служебных проверок он устроился в КИС «Энергии». Прямо на проходной «Энергии» его познакомили с будущими начальниками, с которыми он проработал всю жизнь. Здесь, на проходной, и начался его путь в открытый космос.
«Святая святых»
КИС с первых же секунд потряс его воображение. С 1976 года он состоял из трех пролетов. Каждый пролет – сто метров в длину и тридцать метров в высоту. В нем было четыре огромных участка. С одной стороны располагался «Мир», с другой – разгонные блоки, с третьей – рабочие места «Прогрессов» и «Союзов». А чуть позже здесь появился и стенд «Бурана».
Взяли вчерашнего старшину старшим инженером – в Лабораторию систем управления бортовым комплексом. А в 73 году на «Энергии» появилось первое изделие – космический корабль «Союз-Т». На нем стояла самая современная на тот момент цифровая вычислительная машина. Над этим «Союзом» колдовали лучшие умы космической отрасли. «Что ни начальник – то живая легенда, – вспоминает Владимир Алексеевич. – Моими наставниками были подлинные гении космоса – Виктор Москвин, Вячеслав Наумов, Владимир Овчинников».
Все космические аппараты, уходящие впоследствии в открытый космос, под бдительным оком испытателей КИС проходили так называемые комплексные испытания (КС). Здесь тестировалась знаменитая международная космическая станция «Мир». «У нас был доступ ко всем разъемам, – с профессиональной гордостью говорит Владимир Алексеевич. – Любой прибор станции сканировался здесь, на земле, под нашим присмотром. Ни одного сбоя в аппаратуры в отрытом космосе по нашей вине за полвека моей работы зафиксировано не было».
«Технологические космонавты»
После запуска американской «Колумбии» весь отдел СЦКБ, в котором работал Ильенков, свозили на Шаболовку – показать кадры взлета американского «челнока». Поездка эта оказалась знаковой. Потому что вскоре инженеру КИСа пришлось «оседлать» космическую «птичку». Ее в августе 83-ого на заводском комплексе ждали, как второго пришествия Христа. Вся «Энергия» напряжено ликовала. Сотрудники КИС сутками напролет занимался планировкой – рассчитывали, куда и как расставить оборудование – наземное электропитание и контрольно-проверочную аппаратуру всех систем корабля.
Доставка «Бурана» в Москву была сродни полноценной войсковой операции. «Птичку» доставили из столицы по воздуху – на военно-транспортном самолете 3ТМ. Он приземлился на аэродроме «Чкаловский». Дальше повезли по Щелковскому шоссе до Окружной, а от Окружной – по Ярославке – на «Энергию». Полноразборный макет «Бурана» приехал в Королев глубоко за полночь. Завозили его по частям. Сначала – центральный блок. Потом – крылья, кабина и хвост – все, кроме известных на весь мир глушковских двигателей. Аналогов им в мире нет до сих пор. Американцы сколько ни бьются, до сих пор не могут выдать на-гора что-то отдаленно напоминающее конструкцию Глушко. Получается безумно дорого и крайне неэффективно. И стартуют их ракеты на наших двигателях. Говорят, когда человек-легенда Валентин Глушко ругался с другой легендой века – Сергеем Королевым (а между великими «искрило» довольно часто), Глушко всегда подчеркивал: «Если к моим двигателям приделать даже забор – то и он улетит в космос. И что вам еще от меня надо?!». .
Для того, чтобы завезти космическую «птичку» в цех, пришлось полностью разобрать одну из его стен. Потом «Буран» развернули лебедками, поставили на технологические шасси. Все приборы испытывались на функционирование и телеметрию в специальных лабораториях. Только после этого их отдали на сборку и приступили к сборке.
Сразу после сборки началась проверка. Она проходила в несколько этапов. «Мы проверяли даже пиротехнику, – вспоминает Владимир Алексеевич. – Это очень ответственная операция, которая требовала специальной аттестации сотрудников. Ей занималась только наша лаборатория. Но вместо штатных пиропатронов и разрывных пироболтов стояли пиропатроны выхолощенные – в отличие от штатной машины. У них не было пирозапала».
В процессе испытаний изделия «Союз-Т» инженер Ильенков проработал схемы питания и управления самых разных систем. Эти системы включали в себя более двух тысяч разъемов. На основании всех этих проработок была выпушена схема так называемых «некоммутированных шин питания». Она здорово помогла прослеживать связь этих шин с корпусом изделия в течение многих лет. Аналогичная работа была проведена на «Буране». После чего были выпущены специальные «методички Ильенкова» – по «поиску корпуса». Это впоследствии очень облегчило работу инженерам КИСА.
Следующая фаза – прозвонка с контрольных разъемов. И только после этого – «обтекание» всех пиропатронов. У вычислительных машин было продумано четырехкратное резервирование. Потом начиналась посистемная проверка. Систем управления, радийная система, система дециметрового диапазона, пневматика – все подлежало тестированию на КИСе.
После всех проверочных включений начинались испытания комплексные. Здесь проигрывались все участки полета – взлет, отделение, посадка. И только после этого начиналось испытание всей полетной программы. Оно шло сорок два часа и передавалось от одной смены к другой.
Все это длилось долгих пять лет – вплоть до первого запуска. «На полигон ничего неотработанного не везли никогда, – вспоминает замначальника КИСа. – Вся наземная и бортовая математика отрабатывалась у нас на стенде. И только потом – на штатной машине».
Во время испытаний инженеры КИСа изучили космическую «птичку» как свои пять пальцев. Как «Отче наш» знали. Разбуди их ночью – с закрытыми глазами скажут, где и какой разъем находится. Они и космонавтов знакомили с изделием. Впоследствии будущие покорители космоса прозвали земных наставников «технологическими космонавтами».
А в 1982 году на Байконуре надо было создавать с нуля филиал КИС. И туда поехали все начальники лабораторий из «Энергии», включая начальника стенда. Эти люди отвечали за подготовку и испытание «Бурана». Среди них был и Ильенков.
«Приземлился твой «Буран»!
Вообще на «Байконур» Ильенков начал выезжать начиная с 1974 года. И в общей сложности провел здесь в командировках четырнадцать лет. Обычно командировки длились по три месяца. В 1987 году, перед пуском «Бурана» Владимир Алексеевич улетел 14 апреля, а прилетел только 14 сентября.
«15 мая 1987-ого года состоялся запуск ракеты-носителя «Энергия» с космическим аппаратом СКИФ-2, – вспоминает «космический инженер». – Она ушла в космос вполне себе нормально. Носитель отработал отлично. А второй пуск должен был состояться 29 октября 1988-ого года. Мы на КС отрабатываем на два часа раньше пуска. Отработали, сидим в пультовой, в напряженном ожидании. «Праздничная поляна» в квартире одного из сотрудников уже накрыта, коньяк откупорен, рюмки – на столе, оливье – в тарелках. И тут внезапно не отходит аппарель. Пуск отменили. Стали сливать кислород, водород… А это – такой геморрой… Они же испаряются. И пуск перенесли на две недели – на 15-ое ноября. А в этот день как раз моего сына в армию забирали. Я разрывался на части. Позже выяснилось, что аппарель отошла нормально, но слишком медленно отъехал датчик пристреливания. На изделии была летняя смазка, а ночью температура упала, и она загустела. И датчик пополз медленнее обычного. А система отслеживания информации отработала так, как будто он не отошел. В общем, в восемь часов утра 15-ого ноября «Буран» взлетел. Я в этот момент уже переступал порог своей квартиры на Медвежьих озерах. Распахнул дверь, а мне жена кричит из кухни: «Сел твой «Буран»!
Финал
«Второй запуск и приземление «Бурана» вообще прошли как по маслу, вспоминает замначальника КИС. – Железо было отработано. Это, пожалуй, единственный случай в нашей космонавтике, когда все пошло с первого раза. У нас на «Энергии» все были в шоке от этого…».
В 2000 году на одной из пресс-конференций Генерального конструктора «Энергии» Юрий Семенова спросили: «Что вас больше всего удивило в прошлом веке?» «То, что наш «Буран» в беспилотном варианте все-таки сел», – ответил Семенов.
А в 1993 году тему закрыли. Было обнулено все финансирование. Закрыли и ракету-носитель «Энергию» – единственный в мире тяжелый носитель, который тоже полетел с первого раза. Страна разваливалась на части. Разваливались и все космические программы. Все воинские части Байконура расформировали. Взорвали даже котельные.
«А ведь вторую машину мы тоже до ума довели, – вспоминает Ильенков. – Не проверили только гидросистему управления элеронами и хвостовые жалюзи…».
На Байконуре остались невостребованными четыре «Бурана» – два летных, один технологический и один примерочный. «Летный» стоит сейчас в монтажно-заправочном корпусе, «примерочный» – на площадке М-2, технологический – в музейном комплексе «Байконура».
Это все, что осталось от космической программы ушедшего в небытие Советского Союза. Рухнула империя – рухнул и окормляемый ею космос.
Небесная память
После первого успешного пуска «Бурана» испытатель Владимир Ильенков был награжден Орденом дружбы народов. Многие его коллеги и наставники тоже были удостоены высоких правительственных наград. Были у Ильенкова потом и другие награды «за космос» – ордена, медали, почетные грамоты.
Но лучшей наградой для него была, есть и остается его память. Память о тех днях, когда он вместе с друзьями и коллегами претворял в жизнь Великий космический проект Великой страны.
Иногда по вечерам Владимир Ильенков выходит и садится на крыльцо своего дома в деревне Жеребцы, что под Щелково. И долго смотрит в темное звездное небо над головой. Где-то там, в краю звезд и метеоритов, летит по небу «Буран» его памяти. И в это миг душа космического испытателя летит вслед за ним.
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
Американцы делали свой шатл, для того, что бы украсть станцию Салют, у них грузовой отсек сделан под размер станции. Станция была разведывательной боевой, Имела фото аппаратуру большого разрешения и была вооружена 23 миллиметровой пушкой Нудельмана. У американцев, не было своих космических станций, а в космос они могли летать только на короткое время, вот их очень интересовало за счёт чего наши космонавты могут так долго находиться в не весомости. Мы делали свой БУРАН КАК КОСМЧЕСКИЙ БОМБАРДИРОВЩИК. В грузовой отсек нашего бурана вмещал кассету на 6 ракет в револьверной установке. Взлетел, вышел на цель, запустил ракеты, из, не достигаемой для ПВО зоны и сел. Если честно, то, это оружие устрашения противника, очень дорогое и баснословно затратное.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
сказ о безполезной железяке!
