В феврале нынешнего года в ОП состоялся круглый стол под названием «Декриминализация побоев спустя год: последствия принятия закона», на котором родительская общественность и представители Русской Православной Церкви, как обычно, разнесли все аргументы ювенальщиков по неэффективности действующей системы наказаний за рукоприкладство в семье. Но подобные мероприятия зачастую проводятся не ради объективного разбора полетов, а для очередного закручивания гаек, для ювенального реванша – о чем так мечтает глава Совета Европы Турбьёрн Ягланд и стоящие за ним извращенцы вроде Питера Ньюэлла из ЮНИСЕФ.Потому организаторы сделали выводы, прямо противоположные основным докладам: якобы «участники круглого стола сошлись во мнении, что необходимо прикладывать (новые) усилия для искоренения насилия в семье». Тут очень кстати пришелся труд сотрудниц прозападных НКО в виде документа «О профилактике семейно-бытового насилия»: ряд рекомендаций оттуда перекочевал в методичку ОП методом «копировать-вставить».

Итак, Совету Федерации предлагается «расширить обеспечительные меры по делам об административных правонарушениях, предусмотренных статьей 6.1.1 КоАП РФ, посредством введения, например, охранных ордеров, предписаний или иных мер, ограничивающих поведение субъекта насильственных действий в отношении жертвы, а также предусматривающих временную изоляцию лица, признанного виновным в совершении насилия по отношению к членам семьи»;

а также «наделить участковых уполномоченных полиции правом выносить защитные предписания, запреты на преследование жертвы, а также принятие иных ограничительных мер в отношении правонарушителя до привлечения его к административной ответственности, но сразу же после совершения противоправного поступка»;
Вот ради чего, собственно, все и затевалось. Защитные предписания и охранные ордера – основная «инновация» борцов со «страшным семейным насилием», которую они всеми правдами и неправдами впихивают в свой модульный законопроект. Согласно их определению, защитное предписание – это акт сотрудника полиции в отношении правонарушителя, в котором устанавливаются:
- обязанность правонарушителя пройти психологическую программу;
- запрет «преследования» пострадавшего, в частности, розыск пострадавшего, ведение телефонных переговоров, посещение мест учебы и работы против воли пострадавшего и любые иные действия, «вызывающие страх у пострадавшего за безопасность».

Приведем еще несколько пунктов из проекта закона о борьбе с СБН, чтобы полностью раскрыть суть предложения ювеналов:

- основанием для вынесения полицией предписания являются «данные, указывающие на совершение семейно-бытового насилия, либо попытки его совершения или угроз его совершения»,
- защитное предписание выносится незамедлительно,
- закон дает сотруднику полиции возможность вынести предписание не только по месту совершения насилия, но и в служебном помещении (!),
- срок действия предписания – до двух месяцев,
- защитное предписание может быть вынесено без согласия пострадавшего (!), если сотрудник полиции сочтет, что пострадавший в силу зависимости от правонарушителя либо «по иной причине, не может выразить согласие»,
- любые свидетели «семейно-бытового насилия» также могут потребовать предписание для своей защиты, причем в отсутствие согласия пострадавшего (!).

Как видим, действия, «вызывающие страх у пострадавшего», в случае применения такой практики, подразумеваются автоматом. Предписание может быть исполнено в отношении супругов, проживающих в одном жилом помещении, лишь путем устранения одного из них из жилья, а в отношении ребенка – лишь путем его изъятия из семьи. Оно означает полный запрет на общение правонарушителя с пострадавшим, который выносится сотрудником полиции моментально и, главное – даже без согласия и даже без опроса самого потерпевшего (!!!). Чувства ребенка к своему родителю или естественная близость супругов в семье здесь по-иезуитски трактуются как «зависимость от правонарушителя»! Решать судьбу семьи официально будет третья сторона – без суда и следствия! И если в рекомендациях ОП говорится, что такие меры к обвиняемому можно применять «сразу после совершения противоправного поступка», то в изначальном варианте документа достаточно просто «наличия данных о попытке» применения насилия. Под «попытку» можно подогнать что угодно – в том числе обычные житейские ситуации и воспитательные меры, то есть истории, имеющие место каждый день в каждой квартире.

Любое заявление недоброжелателя семьи (который как «свидетель насилия», будет тут же взят под охрану от тех, на кого он донес) не только приводит к вынесению предписания, разрушающего семейную жизнь, но и препятствует нормальному выяснению ситуации – полицейские на законных основаниях уже могут просто не слушать ни «насильника», ни «пострадавшего». Совершенно очевидно, что подобная норма на практике приведет к страшным злоупотреблениям. У ювенальщиков будут развязаны руки для изъятия любых нужных им детей и отправки их в приюты за тридевять земель от родителей без права встречи с ними – что сейчас в принципе уже происходит, но пока на уровне беззакония. То есть охранные ордера и защитные предписания – это правовая основа геноцида семьи.

Вот такие «полезные» рекомендации дает Общественная палата нашим законодателям после круглого стола, на котором декриминализация побоев в семье была оценена позитивно большинством экспертов. Надо заметить, что под этим соусом они не побрезговали воткнуть в качестве рекомендаций детскому омбудсмену Анне Кузнецовой необходимость «профилактики семейного неблагополучия» и «ответственное родительство». Куда уж нам без вмешательства в каждую семью и третирования «нерадивых» мам и пап, никак не желающих любить и понимать своих детей! Зато всех нас любезно готовы обучать проводники западных стратегий «в интересах детей» , секспросвета, «социального пола» – психологи, социальные педагоги и прочие «защитники» прав ребенка. Ну а если родители откажутся от такой «услуги», ничего не поделаешь – ребенка заберут на воспитание в принудительном порядке, а маму и папу принудительно проверят – а не насильники ли они?

В контексте всего вышесказанного очень печалит позиция главного по семье от Московской Патриархии – протоиерея Дмитрия Смирнова. Вот что он сказал недавно в интервью «Национальной службе новостей» (цитируем по сайту НСН ):

«Есть Уголовный Кодекс, им надо пользоваться. Мое детство прошло в бараке. Там были мужики, которые напившись, били своих баб. Все они потом обязательно оказывались в тюрьме. Это нормальная практика – наказание за уголовное преступление. Сейчас, если муж избивает жену, полиция делает с ним круг по участку, и возвращает домой. Мое мнение: за побои женщин и детей надо вернуть уголовную статью».

А вот, для сравнения, фраза из доклада официальной представительницы Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства (т.е. фактически подчиненной о. Дмитрия) Екатерины Чистяковой, произнесенная на том самом февральском круглом столе в ОП:

«Вопреки пропагандистским утверждениям о «декриминализации домашнего насилия», в действительности законодатели в прошлом году отменили юридически абсурдную и несправедливую норму, ставившую наличие родственных связей в один ряд с расизмом и хулиганскими побуждениями. В результате ее применения родителей могла на практике ожидать уголовная ответственность (в виде тюрьмы на срок до двух лет) за применение в воспитании ребенка телесного наказания, даже за простой шлепок.

В 2016 году Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства выразила церковную оценку этой нормы. В опубликованном Комиссией заявлении указывалось, что она была абсурдной, ее содержание – избыточным и несоразмерным. Комиссия констатировала, что эта норма не имеет нравственных оправданий и юридических оснований, по своему содержанию направлена против семьи и принятого в российской культуре понимания прав родителей, дискриминационна, противоречит основным принципам здравой государственной семейной политики и не учитывает традиционные семейные и нравственные ценности российского общества, а ее практическое применение принесет обществу и его нравственной жизни значительно больше вреда, чем пользы.

Эта норма вызывала массовое возмущение общественности, собиравшей сотни тысяч подписей, чтобы добиться ее отмены. В конце концов, законодатели осознали, что была допущена ошибка и ее надо исправить в интересах справедливости и общественного спокойствия, что и было сделано в феврале 2017 года. Это стало победой гражданского общества над кулуарным лоббизмом и узкими, недобросовестными групповыми интересами.

Патриаршая комиссия выступает однозначно против попыток вернуть в Уголовный кодекс отмененную по требованию общества антисемейную норму, приравнивавшую родительское наказание к расизму, хулиганству и религиозной ненависти, и осуждает попытки добиться этого путем нечестных манипуляций общественным мнением».

Очень хотелось бы узнать: откуда такая страшная метаморфоза? Что такого сделали с о. Дмитрием за несколько месяцев, что он вдруг встал на сторону «узких, недобросовестных интересов кулуарных лоббистов», продвигая вместе с ними «абсурдную и аморальную норму»? Тем более что этот священник имеет огромный опыт участия в дискуссиях, посвященных внедрению ювенальной юстиции в России, и ранее он всегда защищал позиции традиционной семьи и родительского большинства.

Объяснить слова о. Дмитрия Смирнова, равно как и новую атаку псевдобщественников-лоббистов из ОП можно лишь очередной волной антисемейных инициатив, которую мы предсказывали. В конце мая этого года родители и активные патриотические организации добились окончательной отмены ратификации Россией опаснейшей Конвенции Совета Европы о предупреждении и борьбе с насилием над женщинами и с домашним (бытовым) насилием (Стамбульской Конвенции). Естественно, ее продвиженцы никуда не делись и теперь делают акцент на точечные поправки в российское законодательство. Остается только быть бдительными и не позволять проталкивать всех их инициативы без оценки российского консервативного большинства.

16.06.2018

РИА Катюша