Одежда и обувь.
Стук педалей швейной
машинки «Зингер» - неотъемлемая часть детских воспоминаний. Машинка
постоянно была в работе, и шила на ней по большей части бабушка.
Она вынимала из комода ткань, рулон старых газет с выкройками, и начиналась работа. Шила бабушка много, и себе, и деду.
Детских выкроек у нее не было, поэтому мои платьишки сначала выходили у
нее не очень ладные («Как торфушку ты Свечку одела», - смеялся отец),
но потом бабка освоила-таки детское портняжничество, и одевать меня
стала гораздо наряднее.
Впрочем, одежкой дошколят в деревне
не очень-то заботились, да и покупать ее было не на что, потому что в
колхозах работали за «палочки» - трудодни. В нашей семье единственные
«живые» деньги были у моей матери (как она рассказывала – около 50ти
рублей в месяц), да небольшая выручка от продажи овощей и меда. На такие
«доходы» не слишком-то разбежишься, а потому и одевали меня «бозно во
что». Помню пальтишко, перешитое бабкой из дедова пиджака. Мать украсила
его вышивкой, оно приобрело нарядный вид, и очень мне нравилось!
Всех детей одевали тогда одинаково: ситцевые платьишки, на ноги
шаровары, зимой валенки, летом сандалики. Меня мать еще баловала,
покупая во время поездок на свою родину в Фурмановский район то фетровую
шапочку, то «готовое», как тогда говорили, платье, а у подруг моих не
было и этого. Помню, как она привезла мне «песочницу» - некое подобие
купальника, только с юбочкой, как мне нравилась эта необыкновенная, всем
девчонкам на зависть, городская одежка, и как гордо я расхаживала в ней
по деревне. А потом приехал с Камчатки мамин брат и привез мне вовсе уж
невиданную в наших краях вещь – голубой вязаный костюмчик китайского
производства!
Столь ценную вещь берегли, на каждый день одевать не
разрешали, в результате чего я «выросла» из костюма, не успев износить,
и он достался потом еще и моей младшей сестре.
Взрослые
одевались тоже очень просто. Брюки отцу и деду иногда покупали, но чаще
их шила бабушка, это было дешевле и практичнее. Рубахи полувоенного
типа (гимнастерки) дополняли наряд. У отца был выходной костюм, но
надевал он его крайне редко. На работу в осеннее время ходили в
фуфайках, зимой – в полушубках. На выход в гости у деда был тулуп, у
бабушки – «лисяк». Летом бабка ходила в ситцевых платьях, нижнее белье
себе шила сама, на голову непременно белый платок, заменяемый зимой на
пуховую шаль.
Моя мать, единственная на всю деревню «ученая»
женщина, привезла с собой из города ботики и демисезонное драповое
пальто. На нее смотрели снисходительно, но с пониманием: учительница,
что ж, надо соответствовать. Впрочем, дома она одевалась в такие же
простые ситцевые платья, как и ее молодые соседки, но на работу, в
школу, было принято ходить в костюме. Я помню его: серая юбка и такой же
пиджак, а под него светлая кофточка, или кружевная манишка. На ноги –
чулки, и уже упомянутые блестящие ботики. И еще у матери были наручные
часы – совсем уж роскошная для деревни вещь! И бусы у нее были, белые,
фарфоровые, я любила взять их в руку и уйти куда-нибудь в темноту
смотреть, как красиво они светятся, словно волшебные!
Варежки и носки всей семье вязала бабушка из овечьей шести. Позднее она научила этому мою мать, а та, в свою очередь, – меня.
На улице зимой все ходили в валенках, весной и осенью – в резиновых
сапогах, летом в сандалиях или ботинках. Дед шил тапки, все на той же
машинке «Зингер», но по дому их одевали редко, отдавая предпочтение
валенкам, а по летнему времени и вовсе шлепали босиком, обходясь без
обуви.
13. Игрушки и игры.
Помню, как бабушка
сшила мне тряпичную куклу. Туловище, голову, руки и ноги набила ватой,
приделала волосы из пакли, нарисовала карандашом лицо. Бабушка была
небольшой художницей, и кукла получилась глазастой и некрасивой. Она мне
не понравилась, но я в этом не призналась, и долго таскала ее за собой
за ручонку.
Потом приехал с Камчатки мамин брат и привез мне
красавицу с белокурыми кудрями в голубом шелковом платье. Такой куклы не
было ни у кого в деревне! Сначала я просто сажала ее на стул и смотрела
на нее, не смея прикоснуться. Сидела и восхищалась, даже не
разговаривая с ней. Это же надо, какие бывают куклы! Если ее положить, у
нее даже глазки закрываются! Все как настоящее: и ручки, и ножки, и
щечки пухленькие, и носик! А какие на ней маленькие туфельки, какие
крошечные кружевные трусики, какое нарядное платье!...
Осмелев и
немножко привыкнув, я стала брать куклу на руки, носить ее по комнатам и
баюкать. Все девчонки приходили ко мне посмотреть на куклу, все хотели
потрогать ее пепельные волосы и шелковое платье…
Так продолжалось
до того рокового дня, когда я куда-то побежала, и запнувшись за порог,
упала, выронив из рук красавицу куклу.
От удара у куклы выпали
глаза, они жалко болтались на ее личике на каких-то длинных веревочках.
Глянув на пустые страшные глазницы недавней красавицы, я ударилась в
рев, и никакие утешения матери не помогали меня успокоить.
С того самого дня я навсегда перестала играть в куклы.
Еще у меня были кубики. Из них нужно было составлять картинку, как из мозаики, и это было весело и интересно.
А когда я подросла, мать купила мне в городе детскую посудку – набор
крошечных кастрюлек, блюдечек и ложечек. Это было чудо невиданное, и
восхищению моему не было границ! Мы играли в палисаднике у Никулиных в
столовую, для чего приносили из дома вареную картошку и зеленый лук,
крошили все это в кастрюльку, потом раскладывали по тарелочкам и
«взаправду» ели!
А вообще игры у нас были обычные: в колдуна и
догонялки, прятки и классики. А еще мы любили «секретики» - это когда в
земле копается маленькая ямка, в углубление ложится стеклышко, а под
него что-нибудь красивое, кусочек «золотца» или фантик от конфетки,
бусинка или цветной камешек. Ямки закапывались, а потом было нужно найти
«секретик», осторожно очистить стеклышко и посмотреть, что там
спрятано.
Став постарше, мы часами играли в «да и нет не говорить», в «колечко» и «садовника», в «захват земли» и «хали-хало».
И еще у нас у всех в деревне были велосипеды, сначала самые
маленькие трехколесные, потом, когда мы осваивали езду и уверенно
держались в седле, его трансформировали в двухколесный, а годам к шести
каждому будущему школьнику покупали «Орленок». Это уже был самый
настоящий, почти взрослый велосипед, и ездить на таком поначалу было
страшновато. Сколько случалось «аварий» и «наездов», сколько набивалось
синяков и ссадин!
Однако к семи годам, то есть ко времени
поступления в школу «технику вождения двухколесного друга» осваивали
все. Осенью, до снега, и весной, в мае, в школу в соседнее село Егорье
мы ездили на велосипедах, этот вид транспорта был единственно доступным в
те годы, и потому необходимым, и детям, и взрослым.
Светлана Савельева
Оцените материал:
ПОДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ:
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.
|
